Лариса БАЖАН: «Как для доктора важны глаза больного – чтобы их понять, так и для больного – нужны глаза врача, чтобы им довериться».

Наверное, впервые не хочется делать каких-либо вступлений и предисловий перед беседой. Нет потребности что-то из неё выносить вверх и подчёркивать красным, оттенять мысли. Здесь каждая мысль индивидуальна, ценна и – слышима. Мы не просто поговорили-подумали, а поговорили о том, что пережито человеком, пережито в его врачебной и личной судьбе, хотя, конечно, личное – мы оставим. Врач всегда должен оставлять личное где-то за душой, за пределом, за болью. 

Давайте послушаем разговор с одним из авторитетных специалистов больницы, известным и уважаемым в городе врачом-эндокринологом, заведующей городским эндокринологическим отделением – и очень достойной женщиной – Ларисой БАЖАН.  

 

 

- Лариса Владимировна, сегодня врачебную профессию, к сожалению, нельзя назвать престижной, она – бесценна, но не престижна. Из прослойки элиты она давно вышла – время и жизнь многое изменили… Почему так произошло, как Вы думаете?

- К сожалению, это правда. Без нас плохо, к нам обращаются за помощью, но, если сказать откровенно, порой чувствуется достаточно неуважительное отношение к медработникам. Ценность профессии и уважение к врачу потерялось, что, видимо, является своеобразным откликом на сегодняшнюю ситуацию в обществе – снижение уровня интеллигентности, потеря ключевых духовных ценностей... Медицина, как сфера наиболее отзывчивая, милосердная к человеку, стала особенно иллюстративной в этом отношении. Во многом играют роль социальные факторы, имеет значение менталитет людей. К примеру, на Западной Украине, где сильны традиции, немного иная культура отношения к врачу: «Лікар – це святе… Вчитель – це святе». С другой стороны, есть негативные тенденции внутри отрасли – равнодушие к пациенту, формальное отношение к его проблемам, недостаточный уровень профессиональной подготовки специалистов и т.д. Поэтому, наверное, эти процессы взаимосвязаны. Но главное, о чём нужно помнить, – я сейчас говорю о врачах, – нужно помнить о том, что мы лечим не только тело, но и душу. И чтобы больной повернулся лицом, чтобы он пришёл снова – он должен почувствовать, что он нужен врачу, что врач хочет его понять и помочь. Тогда будет соответствующее уважительное отношение. Это долгий разговор, трудный, неоднозначный.      

- Вы могли бы сформулировать, ради чего Вы шли в медицину? Что было ключевым моментом при выборе профессии?

- На мой выбор повлиял мой папа. Хотя традиции моей семьи не были связаны с медициной, и в принципе я не планировала своё будущее в этой сфере. Папа работал водителем в тюремном госпитале, много общался с врачами – и очень хотел меня видеть медиком. Вот так я поддалась… Поступила в медучилище – так как учёба давалась легко, окончила его с красным дипломом. А после – работала около полугода в 14-ом отделении психиатрической больницы. Этот период наложил свой отпечаток, прежде всего на моё понимание роли медика, вложил какую-то терпимость, умение принимать больного таким, какой он есть. Потом поступила в Черновицкий мединститут. Интерес к эндокринологии у меня возник позже, во время прохождения интернатуры в эндоотделении больницы Тропиных, куда меня распределили, и где нашим куратором была Светлана Назаровна Катко. Тогда она, к моему большому удивлению, увидела во мне потенциал для работы именно в этом направлении. Она оказала большое влияние на моё становление. Будучи сама сильной личностью, бесспорно авторитетным специалистом, Светлана Назаровна тонко направляла, учила и помогала видеть глубже, что очень важно в эндокринологии. С её подачи пришла любовь к профессии. Эта наука заставляет мыслить и действовать творчески, с ней пересекаются практически все спектры заболеваний – сердечно-сосудистой системы, нервной системы, желудочно-кишечного тракта и т.д. Вот этот мой изначальный интерес к работе питался сложностью специальности, и она меня поглотила.      

- А в дальнейшем, хоть когда-то, жалели о своём выборе?

- Нет…  

- Что сегодня Вас держит, что Вас поднимает в этой работе? Почему Вы ею дорожите?  

- Наверное, с одной стороны – уважение к себе, с другой – ответственность перед людьми, теми, кто тебе верит, кто на тебя рассчитывает… – думаю, что это не позволяет мне ослабить свой профессиональный уровень, так сказать, уступить. Для меня этот вопрос очень непростой. Моя судьба так сложилась, что мне пришлось много работать. И хотя мотивацией всегда была семья, в итоге работа заняла основную часть времени, сил, мыслей, энергии, вообще жизни. Всегда отдаваясь больным до краёв, я сегодня чувствую определённую степень этого пресловутого «выгорания врача»… Иногда думаешь: зачем мне сегодня такая нагрузка? Может быть, это просто инерция?.. Но когда в очередной раз удаётся помочь сложному пациенту, вытащить его, вернуть к полноценной жизни и её радости, тогда понимаешь, зачем ты тут и что тебя держит.   

- Как в Вашем понимании определяется  успех врача? И что для Вас лично – знаки престижа в обществе, в профессиональной среде?

- Успехом, на мой взгляд, можно считать только одно: когда кто-то идёт на поправку, кто-то выздоравливает, у кого-то появляется возможность выбрать жизнь, и ты – к этому причастен. Ещё приятно, когда здороваются и улыбаются порой даже незнакомые тебе люди, просто потому, что они тебя знают по рассказам или рекомендациям своих близких, знакомых, друзей. Когда тебе верят – это успех, это престиж, потому что их вера – это то, что не рождается легко, как улыбка, а приходит только заслуженно.      

            - К Вам часто обращаются больные, которые прошли свой круг мытарств по лечебным учреждениям и разным врачам. Огромная ответственность принимать такого больного…

            - Действительно, мало людей приходят первично, больше 90% – это пациенты, для которых визит сюда становится замыкающим звеном в их долгом поиске выхода или правильного направления лечения. Такие больные требуют особого внимания, им нужны не только твои знания, но и твои глаза. Как для доктора важны глаза больного – чтобы их понять, так и для больного – нужны глаза врача, чтобы им довериться. И вот эти моменты переломные – бесед, напряжения, иногда трудной диагностики, человеческого отклика, откровения, в результате чего удаётся распознать суть проблемы и найти нужное решение, они часто воспринимают как новый этап жизни. Конечно, для меня это ответственно и значимо.      

- Микроклимат в отделении, которое Вы возглавляете, построен на хороших человеческих отношениях. Вам удаётся не акцентировать внимание на уровне должности... Это Вы делаете сознательно?

- Да. Взаимоотношения, стандарты работы, атмосфера – это создавалось. И это было трудно. Люди разные и, видимо, практически не могут меняться, поэтому понадобилось много лет, чтобы выровнять тот дисбаланс, который возникал в силу разных причин: культура, социальное положение, характеры, взгляды на основные принципы работы и взаимоотношений. Понятно, что всех нас многое рознит, но жизнь в отделении должна быть напитана светом, добротой, взаимоподдержкой, нацеленностью на помощь больным и, всё-таки, готовностью отдаваться своему делу.    

- Как Вы относитесь к горделивости во врачах?

- Нет, врач и горделивость – это несовместимые вещи. Такого отношения не должно быть ни к пациентам, ни к коллегам, особенно тем, кто «ниже рангом». Ведь это же факт, что около 50% успешного выздоровления больных зависит от работы именно младшего и среднего звена медицинских работников. Уже хотя бы поэтому стоит иметь равное уважительное ко всем отношение. 

- А простота – она завоёвывает или ранит авторитет?

- Простота как безыскусственность, скромность, добродушие, в определённой мере доступность – да, это безусловная составляющая авторитета. И, нужно сказать, это редкая способность даже сильного, талантливого, глубокого врача. Простота как примитивность, заурядность, простоватость – конечно, не связана с авторитетом, да и вообще с хорошим специалистом.

- Что Вас сегодня беспокоит как руководителя больше всего?

- Вопрос реформирования службы. Мы понимаем, что служба, как и вся медицина, нуждается в преобразованиях, в то же время – в нынешней ситуации очень пугает неопределённая перспектива, вопрос правильности этих сложных первых шагов, ведь за ними стоят судьбы людей. Беспокоит доступность специализированной эндокринологической помощи – будет ли она сохранена? Для общества это сегодня крайне важно, потому что население сокращается, а количество больных с эндопатологией растёт. Эндокринология – очень специфичная, многогранная и глубокая специальность, её нельзя рассматривать на уровне общетерапевтических проблем. Эндокринная система человека устроена очень сложно, она очень чувствительна ко всем изменениям и раздражителям, в ней силен принцип обратной связи. И нужно уметь её понимать. На сегодняшний день разбираться в этой специальности досконально, скажем откровенно, могут не многие специалисты. А на уровне консультации семейного врача, например, или терапевта, я убеждена, будет очень сложно (а иногда просто невозможно) распознать и сориентироваться во многих ситуациях.  

- Лариса Владимировна, хочется затронуть ещё одну проблему: почему сегодня даже очень хорошие врачи не становятся личностями в медицине? Что же, всё-таки, формирует врачебный авторитет и признание?

- Должен быть стержень в человеке. Сейчас в обществе и в отрасли становится меньше индивидуальностей, нет ярких личностей. Может быть, рутина затягивает… устремления изменились… разные приоритеты у поколений… Нужно постоянно развиваться, дополнять свои знания, отстаивать свою точку зрения, своё видение процессов и проблем, свои методики. А это непросто. Поэтому занять свою нишу в профессии в условиях современных приоритетов, понятии значимости личности, материальных интересов – гораздо сложнее, чем это было, скажем, в прошлом веке. Авторитет врача – это результат высокого врачебного профессионализма, нравственных качеств и культуры. 

- Знания и умения, пожалуй, добываемы. А вот доброту – можно в себе воспитать? Трудно быть добрым?

- Мы уже говорили о том, что, в течение жизни человек вряд ли может меняться. Заложенные с детства, или даже генетически, главные, стержневые качества личности остаются на всю жизнь. Но даже доброму – сегодня трудно быть добрым. Видимо, притупляется чуткость... Много проблем, трудностей, постоянное движение, темп, нагрузки – всё это как-то охлаждает.

- Но мы понимаем, что были более сложные периоды – послевоенное, например, время? Жили гораздо труднее, но – добрее, теплее…

- Вы правы, прогресс, возможности, искушения – всё это здорово нас портит. Как бы ни было, нельзя приходить к больным в плохом настроении. Нужно, чтобы блестели глаза. Нужно уметь свои проблемы оставлять дома. Знаете, что самое интересное?  – Это удаётся. Не удаётся – оставлять работу и больницу, когда приходишь домой.

- Если говорить о больнице – авторитетность медучреждению составляют специалисты? Или этого мало?

- Не только специалисты. Авторитет больницы составляет работа всех звеньев большой единой цепи… Аспектов очень много – от авторитетности главного врача до культуры технического работника, тактичности и мудрости санитарки. Потому что если кто-то один из сотрудников, прямо скажем, нахамит больному – в этот момент к чёрту катится весь труд коллектива и в чьих-то глазах свой авторитет теряет учреждение в целом. Мы очень взаимозависимы. Поэтому важно, чтобы в коллективе было единство, взаимопонимание и взаимоподдержка. Немалое внимание этому уделяет наш главный врач. У Леонида Тимофеевича есть такие мощные качества, переходящие в принципы, как целеустремлённость, прогрессивность, прозорливость, когда он на несколько шагов опережает ситуацию и чувствует потребности момента, – вот они, на мой взгляд, формируют в коллективе направление, энергию и желание двигаться. Вместе с ним остаются работать только сильные люди, способные к движению и думающие о том, чтобы авторитет больницы сохранялся на всех уровнях обращения человека за помощью.       

- Мы сегодня уже говорили, что доверие врачу – это самое простое, самое сложное и самое главное. Что нужно сделать, по Вашему мнению, чтобы в больнице было больше врачей, пользующихся безоговорочным доверием пациентов? Лучше приглашать состоявшихся специалистов или воспитывать молодых?

- Безусловно, нужно направлять внимание на молодых врачей. Нашу традицию наставничества, которая всегда была сильной в больнице, нужно удерживать и развивать. Распознать, увидеть в молодом специалисте талант, направить в правильное русло, помочь увидеть живые смыслы в этой работе, показать своим примером, своим сердцем – как можно любить своё дело и своих больных – это задача зрелых и опытных врачей.     

- Чего ждёте лично Вы от доктора, когда вдруг сами оказываетесь в роли пациента?

- Ой, это очень уязвимый момент, когда ты оказываешься пациентом. Так остро ощущается эта простая потребность – чтобы доктор был хорошим. Конечно, я, прежде всего, жду профессиональной помощи, но… не могу сказать, что мне не важны его внутренние качества.  

- Что такое обаяние врача?

- Первооснова. Если доктор непривлекателен, как-то хмуро или сухо общается – эффекта от лечения не будет. 

- Академик Миротворцев отмечал, что «нет больших эгоистов, чем больные». Группа ваших больных – это, как правило, ранимые люди, которые требует особого терпения и толерантности. Лариса Владимировна, вот это Ваше умение быть снисходительной – Вам больше мешает или помогает в работе и в жизни?

- Помогает. С больными нельзя по-другому. Да и в жизненных ситуациях невозможно прожить в мире и в ладу с собой, не имея терпимости к окружающим, не умея прощать.  

- Неужели Вас никогда не раздражали больные?

- Нет. Если врача раздражают больные – это совсем плохо. Понятно, что в жизни бывают разные трудные моменты или периоды, бывает, напряжение достигает пика. Но нельзя, чтобы тебя в таком состоянии кто-то видел – лучше уйти, побыть одному, собраться, восстановиться.

- Обращаясь к молодым врачам, что бы Вы им посоветовали – о чём стоит больше волноваться: о своей репутации или о своём характере?

- А это разные вещи? А будет ли хорошей репутация врача, если у него скверный характер? Об этом, наверное, стоит молодёжи думать.  

- Если бы Вам сегодня предложили другое место работы, где меньше загруженность, больше зарплата… Есть что-то, что бы Вас удерживало в «Тропинке»? 

- Вы знаете, я задумалась: смогла бы я уйти, так сказать, к «лучшим берегам», оставив здесь всё и всех? Я говорю о своём отделении. Наверное, нет. Тут верх берёт принцип ответственности за тех, «кого приручаем». А больные как?..  Нет, капитан уходит последним. (Улыбается…).

 

 

Беседовала Татьяна Кондакова