«Это единственная больница, где мне дали шанс…»

Интервью с молодым врачом-хирургом онкологического кабинета поликлиники №1 клинической
больницы им. А. и О. Тропиных Максимом Станикой. 

 

 Наверное, никто из настоящих врачей свою профессию не искал, она как-то неизбежно возникала и росла в их жизни, не отделяясь от неё и не отличаясь ничем, так же, как рождается и растёт любовь.     

О начале, об истоках этой трудно объяснимой склонности лечить и любить людей – наш сегодняшний разговор с молодым врачом больницы Максимом СТАНИКОЙ, хирургом онкологического кабинета хирургического отделения поликлиники №1 клинической больницы им. А. и О. Тропиных.    

Два слова о личности. Всегда есть что-то – какие-то поры во внешности, не зразу заметные штрихи внутренние, неуловимое и характерное – через что видно человека. Чтобы понять нашего сегодняшнего собеседника, кажется, нужно было просто вслушаться: как он говорит. Душой через слово… Касается, говоря… Он не говорит много, он очень избирательно произносит слова, и в них всегда суть. Такие слова – сильные, точные, они не ранят. Он умеет говорить горькие слова с любовью, и люди, вместо обиды, гнева или отчаяния, ощущают его милосердие.

- Максим Сергеевич, когда к Вам пришли первые мысли о том, чтобы связать свою жизнь с медициной?  

- Со мной это произошло в девятилетнем возрасте. Это был неприятный случай, которому я сегодня, в общем-то, благодарен. У меня случился приступ острого аппендицита, скорая помощь доставила в Голопристанскую районную больницу (я родом из Голой Пристани), но – там меня не приняли. С «острым животом» – ребёнку – отказали! Пришлось родителям со мной ехать в Херсон, в детскую областную больницу, где меня прооперировали, всё обошлось благополучно. Однако след эта история оставила во мне сильнейший, став в некотором смысле прологом ко всему дальнейшему в моей жизни. Будучи возмущённым отказом медиков, я твёрдо решил, что стану врачом. Так родилась цель. Понимая, что нужно хорошо и много учиться, школу я закончил с золотой медалью, с красным дипломом – фельдшерский факультет херсонского медучилища. После – Запорожский медуниверситет и интернатура, в период которой я побывал в разных городах и больницах – Кривой Рог, Кировоград, Днепропетровск, Запорожье, Херсон…       

- А как Вы впервые соприкоснулись с больницей Тропиных?

- Когда я проходил интернатуру в областной больнице, кто-то из моих сокурсников сказал, что в «Тропинке» достаточно хорошая база для обучения, больница ургентирующая, много хороших, опытных специалистов. Я пришёл сюда – и меня приняли. Но скажу честно, это была единственная больница, где мне дали шанс. В других учреждениях – отказывали, хотя я искал просто возможность поучиться, почувствовать себя в работе. Завхирургией Василий Васильевич Дундич посмотрел на меня и сказал: хорошо, приходи, посмотрим на тебя, попробуем… Так всё началось.

- Что сразу обратило на себя внимание? Какими были первые впечатления?

- Прежде всего, меня приятно удивило то, как сформирован диагностический комплекс на приёмном покое. Круглосуточно доступны все необходимые исследования, в том числе лабораторные, консультации всех нужных специалистов. При поступлении больной тратит очень мало времени для первого этапа диагностики, что позволят оказать качественную своевременную помощь, и это очень важно при неотложных состояниях. Этот момент хорошо продуман и организован в интересах больного. Как я уже говорил, бывая в других городах и других больницах, такого подхода я не видел. Кроме того, здесь очень трудно ошибиться, потому что специалисты открыты, умеют работать коллегиально, советуются, обсуждают, помогают. В совете мне здесь никто ни разу не отказывал. В этом плане это тоже очень необычная больница.   

- Давайте поговорим о Вашей работе в онкологическом кабинете…

- На этом месте я оказался по грустным обстоятельствам. Умер доктор, Вячеслав Ортонович Трубач, который прежде вёл приём и занимался этим разделом работы, – освободилась ставка, мне предложили её занять…        

- Учитывая, что к Вам обращаются люди в очень уязвимом моральном состоянии, у многих из них выявляются серьёзные проблемы… В отношении доверия пациентов – Вам бывает трудно? Молодой возраст – это минус для врача?

- Нет, какой-то боязни или недоверия со стороны больных я не чувствовал. Чаще сталкиваюсь с обратным – больные сознательно идут к молодому специалисту, считая приоритетным свежие, современные знания, незаангажированность молодого врача, его энергичность, желание и интерес к работе. У меня много таких пациентов.  

- Наблюдая ситуацию вокруг, какую бы Вы выделили тенденцию относительно обращаемости в кабинет?

- Обращения по своей инициативе, без каких-либо симптомов – единичны. За 8 месяцев моей работы из 700 пациентов только 4 человека обратились с онкопоиском. К сожалению, часто люди приходят, когда становится тяжело терпеть – и в таких случаях, как правило, уже нельзя помочь. По сравнению с прошлым годом в районе показатель запущенности увеличился. Это огромная проблема, в большей мере она связана с экономически сложным положением в стране и социальной незащищённостью людей. Безумно обидно, что сегодня в Украине есть практически все методы диагностики, используются новейшие методики, но они недоступны. Вместе с тем нет у наших людей медицинской образованности, нет привычки заботиться о своём здоровье, посещать профилактические осмотры, которые, хоть и отнимают какое-то время, но необходимы, потому что если с раком первой стадии можно успешно бороться, то при четвертой – нет шансов.   

- Но если всерьёз говорить о профилактике онкопатологии и роли профосмотров, на самом ли деле врач общего профиля может найти рак на начальной стадии? Что Вы думаете об этом?  

- Рак кожи, рак прямой кишки, рак молочной железы – эти патологии (причём они доминируют по распространённости) могут достаточно успешно выявляться на ранних стадиях руками и глазами врача. Пусть мы не будем так уверенны в отношении опухолей внутренних органов, но поверхностные – да. Нужно только желание со стороны пациента и, возможно, немного больше времени и внимания со стороны доктора. После выявления и проведения оперативного лечения, пятилетняя выживаемость у таких больных, как правило, 70-80%. Поэтому онконастороженность и ранняя обращаемость, без сомнений, помогают оказать более эффективную помощь.        

- За этот период работы в больнице Вы в чём-то ощутили несоответствие: между тем, к чему Вас готовили в ВУЗе и тем, что Вы увидели реально?  

- Ярко очертилось понимание, что, действительно, лечить нужно не болезнь, а больного; учитывать анатомические, физиологические индивидуальности организма, то есть, те факторы, в силу которых, например, картина после УЗИ или рентгена иногда может не соответствовать заболеванию. Ещё столкнулся с тем, что те стандарты лечения, которым нас учили, часто пациенты не могут «потянуть» финансово, поэтому приходится искать «компромиссы», а это уже сложнее.

- Очевидно, приходится сталкиваться и с ситуациями неизбежности? Вы научились воспринимать такие моменты?   

- Не знаю, можно ли этому «научиться»… За эти 8 месяцев работы 17 больных, которых я вёл, погибли… Некоторые коллеги говорят, что нельзя «привыкать» к больному, тем более в онкологии. Но – я не могу остановить в себе человека, и психоэмоциональная связь возникает. Есть люди, которые стали для меня практически близкими. По-другому пока не получается, но, видимо, нужно себя менять, потому что «сгоришь» сам. Симптоматическое лечение, выезды на дом, моральная поддержка, общение с родственниками, ощущение безысходности – трудно… Я думаю, что со временем придёт какое-то «очерствение», но пока… я не научился закрываться от чужой боли.

- А Вы действительно этого хотите?   

- Чтобы суметь помочь, в какой-то мере это необходимо. Но если Вы подумали об утрате сопереживания или сочувствия – нет, оно остаётся всегда, потому что, как мне кажется, с этим рождаешься.   

- Вам сегодня не жалко практически всё своё время и всего себя посвящать профессии?

- Я работаю для пациентов и получаю удовольствие от того, что кому-то полезен. Знаете, иногда, уставая от дежурств в стационаре, отвечая на звонки в любое время суток, я ловлю себя на мысли, что не раздражаюсь, а наоборот, хочу, чтобы больной позвонил, не стесняясь, потому что в этом есть необходимость. Онкологические заболевания – системные, мультисимптомные, бывает состояние больных очень тяжёлым, нередко возникает необходимость в профессиональной подсказке прямо сейчас. Это чрезвычайно важно для семей, столкнувшихся с такой проблемой – чтобы было кому позвонить и при помощи специалиста оказать первую помощь, когда человек растерян и не знает как себя вести.     

- За эту ответственную и тяжёлую работу Вы не можете рассчитывать на оплату труда, достаточную для потребностей молодой семьи… Как Вы относитесь к этому? Видите перспективу?

- Если честно, были и есть мысли о том, чтобы попробовать реализовать себя заграницей, так как выжить здесь – именно «выжить» – действительно трудно. Но пока ещё надеемся на улучшения, хочется пригодиться там, где родился.  

- Вам трудно в сегодняшнем времени сориентироваться со своими целями? Чего Вы хотите как специалист, как молодой перспективный хирург?

- Работать в стационаре, заниматься общей хирургией. Это моя постоянная и чёткая цель.   

- Есть тяга к «ручному труду» в больших операционных?

- Да. Самая долгая операция, в которой я участвовал в составе бригады хирургов, длилась 8 часов. Это было в Запорожье, операцию по удаление опухоли поджелудочной железы проводил профессор В.Н. Клименко. Из впечатлений – захватывающе, отрадно, тяжело физически. Кроме того, мы получили довольно быстрый результат, – этим хирургия многих пленит.          

- Что Вам дают дежурства в стационаре?

- Опыт, освоение специальности. На дежурствах я, как правило, работаю в бригаде из трёх хирургов. Но особая возможность – бывать на операциях заведующего, они учат мыслить, анализировать, что крайне необходимо в работе.

- Что бы Вы выделили как особенность хирургических отделений больницы?

- В стационаре – радует рост эндоскопических вмешательств, например, стандартно аппендэктомия, так же, как и лечение грыжи и другие вмешательства, выполняется лапароскопическим путём (более чем в 60% случаев). Сроки пребывания послеоперационного больного в стационаре сокращаются – в среднем сегодня это 3-4 дня. А вот в отделении поликлиники хотелось бы улучшения оснащения, как минимум приобретения коагулятора и бестеневой лампы.       

             - В условиях нынешней технологичности медицины насколько нужны современному врачу такие понятия как «диагностический поиск», «врачебное мышление»?

- Если речь идёт о моей консультативной работе, то непосредственно наблюдение – это основополагающее, ценнейший метод. Ещё знаменитый Матвей Мудров говорил, что анамнез – это 70% диагноза. Я думаю, что аппараты, различные технические и методологические достижения должны врачу помогать наблюдать и не заслонять главного – живого человека с его индивидуальными особенностями. В хирургии одна из основных задач – установление точного диагноза, выяснение причины болезни, поэтому нужно много читать, смотреть, уметь думать. Хирургия заключается не только в ловкости рук.

- В чём, по-вашему, может выражаться успешность хирурга? Какие примеры для Вас значимы?

- Вы обратили внимание на очередь возле кабинета нашего Эдуарда Владиславовича? Не протолкнуться… (Прим: Э.В. Муренец – врач хирург-уролог больницы). Как ещё может выражаться успешность? – Востребованность, доверие пациентов.

- А личные черты хирурга могут предопределять его успешную профессиональную деятельность?

- Думаю, да. Если не хватает любви к своей профессии, тогда сложно: и врачу, и больному. Ещё нужна стойкость, физическая и моральная сила, уверенность, аккуратность, способность любить своих больных… Эта специальность требовательная. Нужно постоянно совершенствоваться, практиковаться. Немногие, кто учился на хирурга, остаются в профессии.   

- О чём Вам грустится чаще и больше всего?

- О несправедливости, которую нельзя исправить. О том, до чего человек незащищён от случайностей, на каком тонком волоске висит его здоровье… Как глупо иногда люди распоряжаются свой жизнью, теряют возможности, и понимают это поздно, а бывает, что никогда. А другие – жадно держатся за худую надежду, страдают, борются и – не получается…

- Как Вы уходите от тяжёлых эмоций профессии?

- Иногда играю на гитаре, рисую пастелью, выращиваю дома свой маленький цитрусовый сад… воспитываю ребёнка.  

- Почему зачастую, врачи, отдав 8 лет учёбе и достаточно долго проработав, вдруг говорят, что медицине научиться нельзя?

- Это понимаешь не сразу. Но чем больше ощущаешь профессию, чем теснее соприкасаешься с проблемами людей, тем чаще думаешь о том, что медицина – это не только книги, медикаменты и исследования. Это ещё и постоянная связь со своими больными, постоянное испытание совести, монолог с собой, бесконечные сомнения и почти естественное состояние тревоги. Сопереживанию, искреннему желанию помочь больному человеку – научить нельзя. Это где-то за пределами желания или воли, это как-то… помимо нас.      

 

Беседовала Татьяна КОНДАКОВА